В бой идут одни старики.
Сценарий фильма. ч.3

Комполка усаживается среди штабников. (Доносятся звуки настройки инструментов.)
- Ох уж эта мне самодеятельность, личный состав должен отдыхать, - ворчал начштаба.
- Кто сказал, что надо бросить песни на войне? - спросил комэск Титаренко.
- После боя сердце просит музыки вдвойне! - добавил Иван.
- От винта! - скомандовал Титаренко, взмахнул рукой, и запела вторая-поющая:

Нынче у нас передышка,
Завтра вернемся к боям...

И сразу:

- Бом... Бом... Бом!

Комполка, комэск-один и комэск-три подпевали.

- Бом, бом, бом!

- подпевал весь полк.
Включились и "желторотики". Лейтенант Щедронов шагнул и стал во вторую-поющую. Дирижировал Титаренко. Красавец "старик" Воробьев и "желторотик" Щедронов солировали.

Вечерний звон...
Вечерний звон...
Как много дум наводит он...
О юных днях в краю родном...

И уже песня на фоне ночного аэродрома. В вечернем тумане вертятся винты истребителей. Механики прогревают двигатели. Туман над аэродромом, над лугом, над лесом.

...Где я любил,
Где отчий дом...

И сразу же день. "Желторотики" бездельничают возле кухни. Сагдуллаев рассказывает "в лицах" о председателе колхоза.
Щедронов весь в мыльной пене стоит под душем. Напевает песню о смуглянке. Моется, только брызги летят.
Подходит Савчук и, дурачась, орет:
- Смирно! - Замерли испуганно "желторотики". - Вольно. Детский сад, а не пополнение. - (Савчук тоже едва оперился.) Лезет к крану, перекрывает воду.
Щедронов, протирая глаза от мыла, прерывает песню. И кричит:
- Дам по шее!
Савчук открывает воду. Смеясь, слезает вниз.
Щедронов моется, напевает.
- Чем занимаемся? - подходит комэск Титаренко к "желторотику", который учится делать стойку. Вешает на "желторотика", будто на вешалку, кожанку. Нахлобучивает ему на уши свою фуражку. Легко делает сальто и говорит эдак, между прочим, набрасывая себе на плечи кожанку и беря фуражку:
- Развивает вестибулярный аппарат, - и приближается к душу.
Не видя сквозь мыльную пену, кто подошел, Щедронов брызгает на него мыльной водой и грозит:
- А по шее не хочешь?.. Ой! - увидел он, что это комэск. - Извините, товарищ капитан.
- Гвардии капитан, - поправляет Титаренко, стряхивая с одежды пену.
- Так точно, гвардии товарищ капитан.
"Желторотики" выстраиваются в одну шеренгу.
Подбегает одевшийся Щедронов. Становится в строй.
- Так что там нового на музыкальном фронте? - интересуется комэск.
"Желторотик" казах сказал:
- "На солнечной поляночке".
- Слышал, - ответил Титаренко.
- "Синий платочек", - вставил Александров.
- Ясно, - Титаренко.
- "Землянка", - сказал Сагдуллаев.
- Хорошая песня, - Титаренко. - А что это вы там напевали? - спросил у Щедронова. - Ти-да-ри-да-рам?
- "Смуглянку", товарищ командир.
- А ну напойте. Слова знаете?.. Да не робей, "Смуглянка", ты же истребитель.
(Теперь и мы будем называть Щедронова Смуглянкой.)
- Значит, так. Как-то летом, на рассвете заглянул в соседний сад. Там смуглянка-молдаванка собирает виноград. Я краснею, я бледнею, захотелось вдруг сказать... Товарищ командир, прошу зачислить меня в вашу вторую эскадрилью, - сказал Щедронов, будто продолжая песню.
- И меня, - попросил Сагдуллаев.
- И меня, - солидно сказал тонкошеий Александров.
- И нас, - все "желторотики".
- Какое училище? - спросил комэск.
- Оренбургское... Ускоренный выпуск.
- Ясно... - вздохнул Титаренко. - Взлет - посадка... На чем играете?
- В каком смысле? - не понял Смуглянка.
- В музыкальном.
- Ни на чем, - растерялся Смуглянка.

- Пилотом можешь ты не быть, летать научим все равно, но музыкантом быть обязан, - чеканит комэск.
- По-моему,он с мухами - тихо сказал Александров Заирову
- Что-что? - не понял тот.
- Какое училище? - спросил комэск у Сагдуллаева.
- Дутар... Э-э-э, - смутился парень. - Оренбургское училище, товарищ капитан. Дутар. Я его с собой привез.
- Арфа, - отрезал Александров, когда комэск остановился напротив него.- Но музыку не терплю с детства. Тем более - война.
- Война - это все преходяще. А музыка вечна! - сказал комэск Титаренко.
- То же самое говорил мой папа. Между прочим, выдающийся профессор-палеоботаник, - сообщил Александров.
- Из вундеркиндов, значит, - оглянулся на него комэск.
- А я, между прочим, не в филармонию пришел наниматься, а драться, - отрезал Александров, смешно вытягивая и без того длинную шею.

...На аэродроме выстроился полк для распределения пополнения. Начальник штаба читал по списку:
- Младший лейтенант Антонов!
- Я!
- Первая эскадрилья.
- Есть.
- Младший лейтенант Заиров!
- Я!
- Первая эскадрилья,
- Есть!
- Младший лейтенант Сагдуллаев!
- Я! - отвечает Сагдуллаев, стоя рядом с Александровым.
- Вторая эскадрилья!
- Есть! - обрадовался Сагдуллаев.
- Младший лейтенант Щедронов!
- Я! - выходит из строя Смуглянка.
- Вторая эскадрилья.
- Есть! - обрадовался Смуглянка.
Стоят перед строем комполка, комэск-два Титаренко и комэск-три.
И пока начштаба читает дальше список распределения, комполка тихо к Титаренко:
- Завтра, от силы послезавтра, война кончится. Как только узнают о нашем пополнении, разбежится "Люфтваффе" кто куда.
- Орлы! - тихо замечает комэск-три.
- Волки! - так же тихо отвечает ему Титаренко.
Из длинной шеренги "желторотиков" остался один растерянный профессорский сынок Александров.
- Курсант... Лейтенант Александров, - называется он начальнику штаба.
- Так чего ж ты стоишь? Вторая эскадрилья!
- Есть! - весь рассиялся Александров и пошагал во вторую.

...К строю механиков возле самолетов подходит Титаренко с пополнением.
- Равняйсь! Смирно! Товарищ командир, - только и успевает сказать Макарыч.
- Отставить! - Титаренко.
- Отставить! - Макарыч.
- Вот ваши кони, а вот ваши няни-механики. Знакомьтесь, - говорит Титаренко "желторотикам".
- Ну, орлы! - сдержанно Макарыч.
- Кто из вас Александров? - спрашивает механик.
- Я Александров, - выпятил "куриную" грудь Александров.
- Я ваш механик.
- Да? Хорошо! - жмет руку механику. - А машин в полку хватает?
- Не бойся, безлошадным не будешь, - отвечает ему механик, подходит к Вано, опирающемуся на крыло.- Лейтенант, возле самолета не курите!
- А я не затягиваюсь, - строит из себя наивненького Вано.
Рассмеялись летчики.
- Нет, ребята, все равно отойдите, - сказал механик.
Механик Васильев, человек мрачноватый, с грустными глазами, смотрит на Сагдуллаева.
- Что, не нравлюсь? Что вы на меня так смотрите? - спросил тот.
- Ты у меня пятый, - печально вздохнул Васильев.
Сагдуллаев только заморгал испуганно.
- Ну что ж, собраться по крылатому строю. Посмотрим теперь, как вы поете в воздухе! Кто из вас самый смелый?
- Ну, смелые здесь все. А самый опытный... Разрешите взлет, - самоуверенно сказал Александров.
- Товарищ командир, ракета! - крикнул Макарыч.
Она взлетела, шипя и рассыпаясь, над аэродромом.