В ГОРОДЕ С

Называется у Чехова этот рассказ "Ионыч". Вероятно, автор хотел этим точно обозначить, кто его главный герой, чью судьбу он исследует в своем произведении. Сценарист и режиссер фильма И. Хейфиц назвал фильм, поставленный по этому рассказу, "В городе С.", и будучи по профессии режиссером, совершенно правильно решил - большой актер должен играть главную роль, чтобы перед нами прошла судьба чеховского героя, загубленного провинциальной жизнью в городе С., мелкой корыстью, убожеством целей и скудностью чувств. Поэтому главную роль в фильме играет Анатолий Папанов - актер редкой одаренности, тонкого ума, обладающий превосходным чувством стиля любого произведения классической и современной литературы.

И вот что удивительно: все актеры, которые прониклись любовью и пониманием стиля Чехова, одерживают в этом фильме бесспорные победы. Я не говорю уже о Папанове, который в каждом слове, движении, в беседах с больными, в робких признаниях и внутренних размышлениях - живой Ионыч, медленно и верно убивающий в себе все живое, иссушаемый страстью к обогащению, опасающийся любого чувства, любого неосмотрительного поступка. Перед нами прошла целая жизнь - был молодой, трудолюбивый, мечтательный земский врач и погиб в тине провинциальной жизни.

Так же выразителен и по- чеховски достоверен глава семьи Туркиных Иван Петрович в чудесном исполнении И. Горбачева. Провинциальный острослов, хозяин дома, где умеют принять и занять гостей, он пошляк поневоле из-за отсутствия мыслей, дел, целей, которые только и приносят человеку творческое обновление. Из года в год он повторяет все те же слова, шутки, экспромты, и это становится непереносимым и для всех, кто его навещает, и даже для него самого - вот, что сумел выразить актер! Горькая и печальная улыбка, расслабленная мягкость и чеховская глубина одухотворяют судьбу, показанную с редкой выразительностью.

Н. Терентьева - Катя, чьи внешние данные удивительно совпали с образом и характером, так скупо и ярко обрисованным писателем в развитии, в живом движении к, увы, печальному и безрадостному концу. Очень красивая, но бездумная, кокетливая и капризная девушка, научившись играть на рояле, вообразила себя большой пианисткой, отказала Ионычу, сделавшему ей предложение, и уехала учиться в консерваторию. Вернулась она в городок с горькой складкой у губ, надломленная, потерявшая веру в себя. Превосходно сделана сцена последнего объяснения Кати - уже не прежней - и Ионыча, уже загубленного идиотизмом и скопидомством провинциальной жизни. Они не нужны ДРУГ другу, любому настоящему делу и даже самим себе - опустошенные и разочарованные. Все это бесспорно сильные, правдивые и, безусловно, чеховские сцены - чеховские, потому что здесь Антон Павлович отвечает за себя сам и ему отлично помогает режиссер Хейфиц, талантливые актеры.

Актерские работы, безусловно, доставят большое удовольствие зрителям, потому что в них ощущается рука Хейфица-режиссера и нет и тени вмешательства Хейфица... сценариста. Удивительно, но почти все, что привнесено в рассказ сценаристом, дописано, добавлено к чеховскому рассказу, звучит совершенно неубедительно. Даже реплики самого Чехова, который введен в фильм (роль писателя исполняет превосходный актер Андрей Попов), те реплики, которые сценарист трудолюбиво выписал из произведений самого Чехова, из его писем и записных книжек. Уже первая сцена фильма - Чехов путешествует по голодающей Руси - удивляет своей наивностью. Кто, как не Чехов, умел скрывать и до поры не высказывать сразу же смысл, идею, суть любого из своих произведений, образов и характеров. Все это раскрывается в процессе повествования, заставляя читателя с неугасающим интересом следить за тем, к какому финалу придет человеческая судьба, к каким выводам приведет читателя писатель художественными образами, картинами жизни, противоборством идей и взглядов героев. Так написан и рассказ "Ионыч". А если это так, почему же сразу, в одной из первых сцен, доктор Чехов в грязной заезжей избе внимательно разглядывает молодого Ионыча и сразу же угадывает и рассказывает нам, зрителям, его судьбу. И не просто рассказывает, а вопреки всяким элементарным правилам литературы, говорит про себя, но так, что слышим и мы, зрители, как опустится, ожиреет, забудет все свои надежды и порывы только что кончивший курс молодой врач. Зачем же это сделано? Неужто писатель воскрешен на экране с единственной целью - испортить экранизацию своего произведения, выболтав с самого начала и сюжет, и идею, и все свои тайные замыслы, которые зритель должен был постичь самостоятельно? И так каждый раз: как только Хейфиц полагается только на Чехова, мы видим яркие, волнующие, полные внутреннего содержания сцены. Как только он начинает дополнять, сочинять за Чехова, привлекая не к месту другие его сочинения, мы ощущаем фальшь и искусственность. Ну что прибавляет к фильму сцена встречи Чехова с молодым писателем на курорте? Какой символический отсвет на судьбу Ионыча, на жизнь всего города С. бросает выступление у моря бродячих комедиантов? Что нового рассказал сценарист о Чехове, его судьбе, творчестве, взглядах? Зачем же тогда писатель выведен на экране?

Некоторым режиссерам кажется: сценарий по классическому литературному произведению - дело нехитрое. Есть сюжет, образы, диалоги. Вооружись клеем и ножницами и - готов сценарий. Но постижение духа и стиля классика состоит вовсе не в том, чтобы внятно изложить его текст, а в том, чтобы раскрыть его подтекст, оценить и выразить все его сокровенные идейные и художественные глубины средствами, присущими только этому автору. От недоверия к Чехову ввел Чехова в свой фильм сценарист - он решил поручить автору выразить, так сказать, идейное содержание фильма, позабыв, что именно Чехов неоднократно подчеркивал- не ответом, разъяснением и назиданием должно быть художественное произведение, а вопросом, на который должны отвечать сами читатели или зрители. Будем надеяться, что наши просвещенные зрители самостоятельно отделят то, что есть в этом фильме от Чехова, и, как всегда, получат истинное наслаждение от мастерства замечательного писателя.

Критик и драматург Василий Михайлович Сухаревич
"Спутник кинозрителя"
май 1967