ЗВАНЫЙ ГОСТЬ. АС С ПОЗЫВНЫМ "МАЭСТРО"
Уважаемые посетители сайта! Мы предлагаем вам ознакомиться с одним из
интервью Дважды Героя Советского Союза, военного летчика Виталия Ивановича Попкова. Мы преклоняемся перед его
мужеством в годы Великой Отечественной войны. Однако, с точки зрения максимальной исторической достоверности,
просим учесть, что на момент публикации уважаемому Виталию
Ивановичу было уже более 80-ти лет, а г-жа Катаева (автор публикации), сраженная обаянием заслуженного ветерана,
не смогла несколько критически обработать материал интервью. Поэтому, просим вас не относиться к изложенной
версии создания фильма “В бой идут одни старики”, как к единственно возможной. Пользуясь случаем,
еще раз выражаем свое восхищение беспримерным
героизмом Виталия Ивановича в годы войны и его самоотверженным трудом в мирное время. Администрация сайта.
Однажды на авиационном шоу в Бонне дважды Герой Советского
Союза, лётчик-ас Виталий Попков спросил немецкого коллегу Вилли
Бартца, не воевал ли он под Харьковом и не знакомо ли ему такое
место, как совхоз "Динамо"? "Что вам от меня нужно?
Почему спрашиваете?!" - занервничал Бартц и неожиданно покинул
трибуну. Окружающие заинтересовались странной реакцией, а Попков
ответил загадочно: "Я встретил "крестника", а он
родства не признал". Таких "крестников" у командира
эскадрильи, в которой из 14 лётчиков 11 стали Героями Советского
Союза, у Виталия Попкова было 47 - по числу сбитых лично самолётов.
13 фашистских машин было уничтожено в группе. Сегодня почётный гражданин
Москвы и 12 городов России и мира - даже в Пентагоне его имя высечено
на специальной плите среди имён 23 лучших лётчиков Второй мировой,
- заслуженный военный лётчик СССР, доктор технических наук, генерал-полковник
ВВС Виталий Иванович ПОПКОВ - гость "ЛГ".
ОТЛИТЫЙ В БРОНЗЕ
- Виталий Иванович, в связи с чем, расскажите,
вам установили памятник в Екатерининском сквере, около Самотёчной
площади?
- Так я единственный дважды Герой Советского Союза
среди многомиллионного населения Москвы. Указ был, вот и отлит в
бронзе с 12 февраля 1953 года. Бюст мой лепил скульптор Кербель,
мы с ним семь раз встречались. Было время, памятник забыли, но в
связи с законом Лужкова "О почётных гражданах Москвы"
в 95-м обновили и территорию вокруг него благоустроили. Для меня
это большая честь.
- Что вообще означает для вас этот "звук"
- Москва?
- Ну как что, Москва - моя жизнь, я родился в районе
Арбата, в Нижнем Кисловском переулке и рос в период мировых рекордов
авиации, перелета в Америку через Северный полюс. Имена Громова,
Чкалова, Водопьянова, Коккинаки, Гризодубовой, Осипенко, Расковой
звучали каждый день, а были ещё полярные лётчики, о которых писали
газеты. Я читал о них, и в душе моей родилось желание стать таким,
как они. Родители мне помочь ничем не могли - папа работал шофёром
правительственного гаража, а мама в гостинице "Метрополь".
Так что я сам пошёл в авиамодельный клуб, потом в планерную школу
в Гаграх, поскольку наша жизнь с братом протекала между Москвой
и Кавказским побережьем, где обычно отец бывал в длительных командировках.
Занимался в аэроклубе, поступил в Чугуевское военное авиационное
училище.
После двух лет занятий в авиамодельном клубе я установил
два республиканских рекорда. За копию тяжёлого четырёхмоторного
бомбардировщика ТБ-3, который пролетел несколько сотен метров, меня
наградили велосипедом. Это как "мерседес" сегодня. В нашем
переулке их было всего два - у дочки диктора радио и у нас. Мальчишки
хорошо освоили нашу машину, нам доставалось лишь вечерами править
"восьмёрки" да подкрашивать ободранные места. Мы было
попробовали зажать велосипед, но нас обозвали жадобами...
В БОЙ ИДУТ ОДНИ "СТАРИКИ"!
- Забавно, но когда Леонид Быков по моей военной биографии
написал сценарий фильма "В бой идут одни "старики",
моего папу он сделал профессором палеоботаники.
- А прообразом какого персонажа стали вы?
- Кузнечика и Маэстро - меня раздвоили. Кузнечика
сделали лейтенантом, невзирая на моё утверждение, что я начинал
сержантом. "Не мог быть лётчик сержантом!", а я в этом
звании знаменитого Графа "посадил" под Сталинградом. Но
я не спорил... Ну а Маэстро - между прочим, таким был мой позывной
- пел и руководил джазовым оркестром, как и я в своей эскадрилье.
Кроме того, Быков расспросил меня о чертах характера командира полка
и моих друзей, хотел знать, о чём они говорили перед полётами, как
взлетали, какими словами рассказывали о победах и неудачах. Я дал
и название фильму, рассказав, как инспектирую - это было в конце
60-х - авиационные полки и дивизии от Министерства обороны.
Прихожу и говорю командиру: "Выделите мне десять
лётчиков, но учтите, по оценке их работы будет дана оценка всему
коллективу. Сработают на двояк, весь полк получит "два",
а сработают на "отлично", и полк будет на хорошем счету.
Все смогут ходить с гордо поднятой головой. Одним словом, в бой
идут одни "старики". Киношники встрепенулись: "А
что, так говорили?! Почему?" И я рассказал, как в 41-м году
пришёл в полк к командиру дивизии генерал- полковнику Михаилу Михайловичу
Громову, впоследствии ставшему командующим 3-й Воздушной армией.
Сидело нас около сотни, и Громов спрашивает: "Ну, у кого есть
боевые вылеты?" Все молчат. А для справки сообщу, что у Хартмана,
лучшего лётчика фашистской Германии, перед началом войны было 600
часов боевых налётов. У меня был один боевой вылет - будучи инструктором
Батайской школы, я летал на прикрытие моста в Ростове- на-Дону -
1 час 34 минуты, но я храбро поднял руку. "Понятно, - сказал
комдив, - в бой идут одни "старики". Вот и Кузнечик в
конце фильма, невзирая на протесты новичков, говорит перед полётом
эту самую фразу. Киношники р-раз её - и в название фильма.
...ПИЛОТ НЕ ПЛАЧЕТ И НЕ ТЕРЯЕТ БОДРОСТЬ ДУХА НИКОГДА
- С вашим позывным "Маэстро" связаны
ещё какие-нибудь истории?
- Нашу эскадрилью называли поющей, на наши музыкальные
вечера приезжали танкисты, пехотинцы, если у кого-то был день рождения,
комиссар обязательно организовывал наш концерт. Как командиру эскадрильи
мне легко было собирать всех на репетиции. Каждый, кто оказывался
в командировке в тылу, обязан был привезти новую песню из репертуара
Леонида Утёсова или Эдди Рознера. Мы пели "Заветный камень"
Мокроусова, "Партизанскую песню" и, конечно, "Ты
одессит, Мишка" Утёсова. Только вместо "одессита моряка
Мишки" у нас был "москвич пилот Витька". Мы пели:
"Ты москвич, Витька... ты пилот, Витька... пилот не плачет
и не теряет бодрость духа никогда". Под Москвой мои музыканты
подарили мне трофейную трубу, которая, судя по всему, принадлежала
видному солисту, на ней было выбито четыре медали. И я играл на
этой трубе.
Леонид Утёсов был шефом нашей эскадрильи и от имени
Государственного джаза РСФСР подарил два истребителя, на борту которых
было написано - "Весёлые ребята". А когда мы знакомились,
ему представили меня как Маэстро. В 42 - 43-х годах мы встречались
довольно часто, и однажды я был на концерте Утёсова в саду "Эрмитаж".
Поскольку певец не имел званий, его представляли - "маэстро
Утёсов". И вот Леонид Осипович выходит и говорит: "А вот
тут ещё один маэстро". Я сразу понял, о ком речь, и встал.
Люди захлопали, мол, давай сюда своего маэстро. И пришлось мне петь
и дирижировать настоящим оркестром. А в другой раз, услышав рассказ
о том, как в эскадрилье поют "одессита Мишку", Утёсов
подарил нам 32 своих пластинки с дореволюционным репертуаром. С
"Муркой" и другими песнями. Вот такие у нас были дружеские
отношения.
ЛЕЗГИНКА ПЕРЕД "МЕТРОПОЛЕМ"
- Какие эпизоды запомнились вам из битвы под Москвой?
- Первый вылет в феврале 42-го. Нас подняли по тревоге,
я был ведомым у командира полка Зайцева. Помню немецкий самолёт,
который сбросил девять тяжёлых бомб - он прошёл с Арбатской площади
улицей Горького, по скверам Бульварного кольца. Первая бомба попала
туда, где сейчас Дом журналиста, а в то время там был райком комсомола,
- пламя, дым... остальные легли по этому скверу. Около памятника
Тимирязеву, метрах в пятнадцати, стояла женская зенитная батарея
- прямое попадание. Потом в газете мы увидели фотографии этих девушек
- они улыбались... Памятник Тимирязеву сбросило с пьедестала, отлетели
голова и рука...
Сплошной дым стелился внизу, ветром его сносило на
Кисловские переулки - Большой, Средний, Нижний. И стало мне так
нехорошо, подумалось: наверное, бомба попала и в мой дом. Было обидно,
что прилетели мы к месту бомбёжки поздно, радио на самолётах тогда
не работало, направление полёта нам давали на аэродроме... Командир
полка, увидев мой убитый вид, - а он был солдат стреляный - шёл
к Москве от границы, - сказал: "Ты не огорчайся, Виталий. Мы
с тобой ещё пройдём на Параде Победы". Слова его оказались
для меня пророческими.
- Как вы узнали, что получили "Золотую Звезду"?
- В начале августа 43-го меня с десятью лётчиками
послали в Москву за новыми машинами. И вот мы прохаживаемся по площади
Свердлова, нам всё интересно в мирном городе, три дня не были на
фронте. И у гостиницы "Метрополь" видим зарешеченный щит
с газетой "Известия". Подходим, читаем, а там Указ Президиума
Верховного Совета СССР о присвоении восьмерым из нас звания Героя
Советского Союза. Мы тут же перед щитом пустились в пляс, исполнили
не то цыганочку, не то лезгинку. Люди, которые читали газету, наверное,
подумали, что у лётчиков на фронте какое-то расстройство вышло.
И тогда я сказал: "Вот видите фамилию Попков - это я, а это
- Лавейкин Иван Павлович, а это - Шардаков", и всех восьмерых
перечислил.
Реакция людей была ещё удивительней - они взломали
рамку щита, вытащили газету и протянули мне: "Она ваша, младший
лейтенант, никому не отдавайте". А Михаил Иванович Калинин,
вручая мне Звезду Героя, сказал: "Товарищ лейтенант, если хотите,
чтобы я вам вторую звезду вручил, поторопитесь, я человек старый,
могу не дожить". И эти слова - насчёт второй Звезды - тоже
оказались пророческими.
НИ ШАГУ НАЗАД
- Вы не раз встречались с маршалом Жуковым на
войне. Каким был Георгий Константинович вблизи?
- Разным. И первое впечатление о нём как о человеке
осталось не из приятных. Тогда пригласили нас на военный совет в
Гумрат под Сталинградом. Мы надраили сапоги, заходим, а там человек
тридцать генералов со всех фронтов ждут Жукова. Только что вышел
приказ N 227 "Ни шагу назад", где предлагалось применять
суровые меры к трусам и паникёрам, вплоть до расстрела. Жуков приехал
с Маленковым, и как они навалились на лётчиков!.. Из длинной речи
мы поняли одно - фронт докатился до Сталинграда, потому что лётчики
плохо дрались, поэтому их надо чуть ли не под трибунал.
Мы, конечно, сказали Жукову, что зря на нас такую
бочку катят, и довели до его сведения, что во время налёта на Сталинград
23 августа 42-го года против двух тысяч немецких самолётов поднялось
в воздух только семь истребителей нашего авиаполка. Остальная часть
полка переформировывалась в Калининской области.
Так пострадали мы из-за случаев, когда солдаты сдавались
в плен в больших количествах, не отбиваясь. А у нас уже были победы
под Ельней и под Москвой. Когда немцы перешли канал Москва - Волга,
генерал Конев бросил туда всю авиацию, около 1300 самолётов. И мы
вместе с пехотой столкнули немцев на западный берег, и они больше
не переходили канал. Дело всё было в том, что в районе Загорска
формировались три общевойсковые армии, они готовились к московскому
контрнаступлению, и, надо сказать, авиация стояла там насмерть,
как под Сталинградом, ни один фашистский разведчик не пролетел.
Однажды пришлось мне сопровождать самолёт, в котором
Жуков и Жданов летели из Москвы в Ленинград. Возвращаясь обратно,
мы забрали с собой тридцать истощённых детей из ленинградского детского
дома N 3. Благодаря тому, что мы сумели тогда собрать продовольствие
и привезти его в Ленинград, выжили ещё сто детей. Этого пропитания
им хватило до прорыва блокады. А в начале 70-х случилось даже быть
содокладчиком Георгия Константиновича - по приглашению президента
Академии наук Мстислава Келдыша он впервые рассказывал подробности
Московской битвы.
ЧЕЛОВЕК У НИХ НЕ ТОТ...
- Как вы считаете, чем была обусловлена наша Победа?
- Качеством людей, что ли, человек у них не тот, понимаете,
не было у немцев того воинского братства, верности и надёжности,
как у нас. Расскажу случай - летели мы с Александром Пчёлкиным в
Сочи, только что получив новые самолёты. Подходя к городу, увидели,
что из порта вышло судно "Грузия" с Красным Крестом и
Полумесяцем на флагштоке, а на него нацелились четыре мессера. Раненых
было там около полутора тысяч. Мы с Пчёлкиным решили атаковать,
хотя пушки у нас ещё не "работали". Мы решили изобразить
посадочными огнями трассирующие очереди. Немцы, зная, что русские
превосходства противника не признают, позорно бежали. Подумали,
что, если пойдём на вторую атаку, точно срубим. И сколько было других
ситуаций, когда немецкие пилоты проигрывали нам в реакции, но эти
доли секунд решали всё.
- А про Бартца-то расскажите, почему он сбежал
с трибуны?
- Потому что понял, кто срезал его под совхозом "Динамо".
Его, Вилли Бартца, шестого аса люфтваффе, сбившего десять машин
только в нашем полку и любившего покрасоваться как никто другой.
Это он сбрасывал нам на лётное поле консервную банку с запиской
- вызывал двух истребителей на поединок. Но как только лётчики стали
взлетать, догнал и расстрелял одного. За это мы его и "приласкали"
через два дня...
На допросе он вёл себя вызывающе, заявил, что стал
членом Национал- социалистической партии на три года раньше, чем
Гитлер, а с ним смеют обращаться как с рядовым пленным. Угрожал,
что через шесть часов к Харькову подойдут немецкие танки и нас повесят
на столбах. Лётчики не выдержали: "Командир, дайте ему промеж
глаз, что вы с ним разговариваете?!" Дали, и Вилли Бартц сник.
И сказал: "Я написал записку матери, будете в Берлине, отдайте
ей".
Бартц был в советском плену вместе со своим подчинённым
Хартманом. С этим лётчиком я тоже встречался и даже подарил ему
альбом "Асы люфтваффе, выпущенный американцами, с надписью:
"Бывшему врагу, настоящему другу".
А с асом Отто Графом, сбившим более пяти самолётов
под Сталинградом, - сам он был сбит там же, - мы разговаривали в
купе поезда, когда ехали в Волгоград. Мировоззрение этого человека
изменилось - он стал антифашистом. Из советского плена его забрал
Вильгельм Пик, и Граф сотрудничал с ним. После объединения Германии
он стал сенатором бундестага, состоятельным человеком. А в том купе
мы заодно проверили по гамбургскому счёту количество самолётов,
сбитых немецким пилотом.
Их оказалось 47, а не 220, не 300 или 352, как пишут
в книгах немцы и американцы, а отдельные российские "знатоки"
войны тиражируют это в своих материалах. "Как незначительно
выглядят на этом фоне наши лётчики, - сокрушался один телеведущий.
- У нас Героя Советского Союза давали за 15 - 16 самолётов".
Очень важно вовремя вырвать эти ростки лжи, порочащей наших солдат!
За правду мы будем бороться, как боролись за Победу мои боевые друзья.
Нина КАТАЕВА
|