На главную
Биография    Фильмография    Статьи    Галерея    Памяти Маэстро    В бой идут одни "старики"    Форум

У ИСТОКОВ СОЛДАТСКОЙ МУДРОСТИ

Прошла осень, зима. А кажется, что я уже сто лет как уехал из родной Яблонивки, как служу рядовым второй роты Н-ского стрелкового полка. Но что это за служба? Все, как говорил дед Щукарь, наперекосяк получается, навыворот. Мечтал об одном, а выходит другое. Нет мне счастья в службе военной. Но я в этом не виноват. Отличаться пока негде! Ведь каждый день одно и то же: подъем, становись, шагом марш, отбой. Вздохнуть некогда. А старшина! Знали бы вы нашего старшину Саблина! Вот и сегодня. Сижу я в комнате политпросветработы и письмо Марусе пишу.
Вдруг слышу голос дежурного:
- Вторая рота, приготовиться к вечерней поверке! Мне же отрываться никак не хочется - мысли толковые пришли. А тут еще Степан Левада надоедает.
- Максим, не мешкай, - говорит. - Ты же сапоги еще не чистил. - Чего их чистить? - отвечаю. - Не свататься же пойду. Все равно завтра в поле на занятия.
А Степан носом крутит - недоволен:
- Опять достанется тебе от старшины.
- Не достанется, - успокаиваю его. - Вот допишу письмо и маскировочку наведу - два раза махну щеткой по носкам, и никакой старшина не придерется.
Но Степан не отстает:
- Опять Марусе строчишь? - интересуется. - Чудак человек. Плюнь! Не отвечает, и плюнь.
Ничего я не успел сказать на это Степану, так как в казарме загремел милый голосок старшины:
- Стр-роиться, втор-рая!..
Быстро сую недописанное письмо в карман и пулей лечу чистить сапоги. А старшина Саблин знай командует:
- В две шер-ренги...становись!
"Эх, дьявол! - ругаюсь про себя, - не успею". Раз-два щеткой по сапогам, и мчусь к месту построения. А там уже слышится:
- Ровняйсь!.. Чище носки, левый фланг!.. Еще р-ровнее! Та-ак... Смир-рно!..
- Товарищ старшина, разрешите стать в строй, - обращаюсь к Саблину. - А-а, Перепелица?! - вроде обрадовался он встрече со мной. - Опять, значит, опаздываем? Уже сколько служим, а к элементар-рному пор-рядку не приучимся?
- Да я сапоги чистил, товарищ старшина, - оправдываюсь.
А он глянул на мои сапоги и скривился, точно муху проглотил. - Чистили? - переспрашивает. - Что-то не замечаю... Ага, ясно. Носочки, значит, обмахнули. А каблучки кто же будет чистить?..
"Ну, думаю, начнет сейчас отчитывать да про порядки объяснять". Надо бы промолчать мне, но мой язык сам себе хозяин.
- Каблуки тоже чистил, - болтнул он. - Вон Левада видел.
И тут начал старшина меня "чистить" перед строем всей роты. - Ага, - говорит, - надеетесь, что земляк выручит? Вряд ли. Не в этом суть солдатской взаимовыручки. Но где вам понять? Это поймет только солдат. Повторяю: только настоящий солдат.
А мой язык опять сболтнул:
- Я тоже солдат.
Старшина Саблин даже удивился:
- Солдат? Так-так. Солдат, значит? А где же ваши солдатские качества? Нет их, рядовой Перепелица. Товарищескую взаимовыручку вы понимаете неправильно, да и находчивости у вас тоже нет... Что это за находчивость - сапоги только с носков почистить или оторванную пуговицу прикрепить спичкой к клапану кармана? А на занятиях вчера не сумели правильно подобраться к огневой точке "противника"... Где же ваша сообразительность солдатская? А выносливость? Была она у вас?
- Он в столовой вынослив! - подает голос Василий Ежиков. - Двойную порцию вмиг осилит.
В строю прокатился смешок. А этого старшина Саблин не любит. Отвернулся он от меня и на Ежикова уставился.
- Р-разговор-рчики в стр-рою! Делаю вам замечание, р-рядовой Ежиков!
И опять ко мне:
- Две минуты на чистку сапог. Бегом!..
Такая-то жизнь моя солдатская.
Давно потушен свет в казарме, а мне не спится. Эх, служба, служба! Разве так я, Максим Перепелица, мечтал служить? Думал, что, как приеду в армию, буду у всех на виду, буду горы ворочать. А получается... получается, как у нашего деда Мусия из Яблонивки: как-то при гостях хотел он показать свою власть в семье, хотел похвалиться, какой он хозяин в доме, но, как на беду, позабыл кочергу спрятать. И как только повысил голос на свою жинку - бабку Параску, - она схватила кочергу и так стремительно атаковала его, что дед Мусий и на гостей оглянуться не успел - утек на чердак и лестницу за собой втащил. Два дня сидел там не евши и просил бабку Параску о помиловании.
Вот так и у меня. Надеялся на пироги с маком, а тут тебе горчица с хреном. Конечно, многому я научился за эти месяцы в армии. Карабин и автомат знаю, как бабка Параска свою кочергу, а саперной лопаткой, если захочу, умею работать, как ложкой. А маскироваться, а перебегать, а шаг печатать, чтоб даже искры сверкали! И стреляю лучше прежнего. Научили! Но все же, очень не везет мне. Никак не могу найти правильного азимута в службе. Куда ни повернусь, все не так: то не так постель заправил, то поясной ремень слабо затянул, то в строя опоздал, то схватил из пирамиды чужое оружие, то честь командиру не так отдал, то не доложил, то не спросил, не сказал, не узнал... И все замечания, замечания, замечания.
Когда же конец этому будет? Когда я настоящим солдатом стану, чтоб не склоняли Перепелицу на комсомольских собраниях, в стенгазете, чтоб старшина Саблин от меня отвязался?
Неужели не способен я стать другим?.. Способен! И принял я твердое решение: завтра же с подъема во всем первым быть. С этой мыслью и уснул.
А ночь для солдата ой как быстро проходит! Не успел, кажется, и лечь, как уже дежурный по роте "подъем" горланит.
Вскочил я утром, когда раздалась команда "подъем", и не торопясь одеваюсь. Вдруг вижу, Ежиков обгоняет меня. И тут я вспомнил о вчерашнем своем решении.
Вроде током тряхнуло Максима. Вмиг натянул я бриджи, обул один сапог, схватился за другой. Но все-таки отстаю. Чтоб быстрее было, не стал портянку наматывать, а положил ее на голенище, а затем поверх портянки ногу и р-раз ее в сапог. Ничего, потом выберу минуту и переобуюсь. Представьте себе, что к месту построения на физзарядку я подбежал первым. Командир отделения, сержант Ребров, даже удивился, а старшина Саблин тоже подметил мое старание.
- Одобряю, Перепелица! - бросил он на ходу. - Первым в роте поднялись сегодня.
Промолчал я, а сам подумал:
"Еще не то увидите. Будет Перепелица первым и в учебе и в дисциплине". Наступили часы занятий. У нас по расписанию должна была начаться стрелковая подготовка, но вместо этого почему-то всю роту вывели в поле. Прошел слух, что приехал сам командир дивизии и будет проверять нашу выучку.
Так и случилось. Не успели мы передохнуть на зеленой травке у дороги (а она мягкая, сочная, только на свет появилась. Май же кругом службу дневального несет. Так он прибрал все вокруг в зелень, что любо-дорого, - душа песни просит. Моя бы власть, я б каждый год наряда по четыре давал маю вне очереди. Пусть дневалит!)... Так вот, не успели мы передохнуть, как командир взвода, лейтенант Фомин, вызывает к себе в придорожный кювет командиров отделений и отдает им боевой приказ. Через минут пять сержант Ребров уже и нам задачу поставил. Оказывается, мы являемся не кем-нибудь, а десантом. Высадили нас на планерах в поле (разумеется, условно высадили, так как притопали мы сюда ногами), и нам предстоит, действуя по отделениям, преодолеть занятую "противником" полосу в пять километров, а затем в точно назначенное время атаковать и уничтожить "неприятельский штаб" в овраге близ рощи "Фигурная". А чтоб добраться до этой самой рощи, нужно продираться сквозь густые кустарники, идти по оврагам и болотам. И притом засады "противника" надо обходить. Наткнется отделение на засаду - и долой из игры. Такие условия. Приказ есть приказ. Надо действовать. Но не успели мы выйти на исходное положение - перебежать к опушке недалекого кустарника, - как появился незнакомый капитан с белой повязкой на рукаве. А на повязке буква "П" - посредник, значит.
Подошел, посмотрел на нас и бросил единственную фразу:
- Командир вашего отделения выведен из строя.
Смотрю я на капитана и ничего не понимаю. А как же воевать без командира? Другие солдаты на сержанта Реброва оглядываются, а он руками разводит - не могу, мол, ничего сделать.
И тут... Ушам я своим не поверил.
- Второе отделение, слушай мою команду!
Оглядываюсь - Степан! Поднялся на карачки и так строго смотрит на солдат, что смех один. Видать - боится, что не послушаются его. - Почему твою? - удивляюсь я. - Я же первым сегодня в строй стал.
А он вроде и не слышит.
- Отделение, за мной! - и первым бежит к опушке кустарника. За ним поднимаются Ежиков, Самусь, Таскиров и все отделение. Приходится и мне подниматься.
Догоняю Степана и заговариваю с ним.
- Чего ты поперед батьки в пекло лезешь?
- А что? - удивляется.
- "За мной! За мной!" - тоже мне генерал выискался!
- Так чего же ты не командовал? - сердито спрашивает Степан.
Что ему ответишь?
- Да я только подумал, - говорю, - а ты уже выскочил.
- Ну, командуй сейчас, - уже миролюбиво предлагает он.
Но тут Ежиков в разговор вмешался.
- Хватит, - говорит он, - Перепелица уже покомандовал.
- А тебе какое дело? - отражаю наскок Ежикова.
Вдруг его Таскиров поддерживает.
- Нэ камандыр. Перепелица,- категорически заявляет.
Тут отделение добежало до кустарника, и Степан скомандовал:
- Стой! - А когда мы залегли, строго добавил: - Прекратить разговоры! Не узнаю дружка своего. Даже голос его вроде изменился. Пререкаться не хочется, но все-таки отрубил я Ежику и Таскирову:
- Очень нужно мне командовать вами - лопухами такими!
А Степан на меня как цыкнет:
- Перепелица!..
Икнул я и умолк. Тем более, заметил, что лейтенант Фомин спешит к нам.
- Кто принял командование отделением? - издали спрашивает он. Степан, кажется, сробел. Он на меня смотрит, а я на него. "Раз трусишь, думаю, давай я". И вскакиваю на ноги. Но вижу - и Степан вскакивает. - Докладывайте, рядовой Левада, - почему-то обратился не ко мне, а к Степану лейтенант.
Когда Степан доложил, что он командир, Фомин на меня глаза перевел.
- Вы что-то хотели сказать, рядовой Перепелица?
- Хотел спросить, нельзя ли курить, - отвечаю.
- Нельзя, - отрезал лейтенант.
- Правильно, - соглашаюсь. - Я так и думал.
Слышу, Василий Ежиков хмыкает. А когда лейтенант Фомин позвал к себе Леваду, чтоб проверить, как уяснил он задачу, Ежиков захихикал еще громче:
- Думал. Вы слышали, ребята? Он, оказывается, думал! Очень засвербел у меня язык. Хотелось покрепче ответить Ежикову. Но подходящего слова не нашел и смолчал. А тут и Степан Левада вернулся. Вернулся и еще раз начал нам задачу объяснять. Потом по секрету сообщил, что на пути вся третья рота будет нас караулить и с воздуха будут за нами глядеть.
- Третья рота? - переспрашиваю. - Да там все такие, как Ежиков, недотепы.
Дойдем!
Ежиков опять в контратаку:
- Твоим бы языком, Максим...
Но Степан опять бабахнул:
- Разговоры! - и приказал: - Перепелица и Таскиров - в головной дозор.
Старший - Перепелица.
Люблю быть старшим. Хоть под моим командованием один Таскиров, но все равно боевая единица.
Оторвались мы от отделения на расстояние зрительной связи и пробираемся сквозь кустарник в направлении рощи "Фигурная". Таскиров впереди, а я, как и полагается старшему, чуть позади и сбоку Хорошо! От земли душистым парком несет, в кустах соловьи перекликаются, а по небу, среди кучных облаков, солнце путь себе прокладывает, точно как мы среди зарослей. Вот только с ногой у меня худо. Так и не удалось переобуться. Теперь портянка сбилась в носок сапога, а голая пятка уже огнем горит. Вначале не обращал я внимания на это, да и сейчас не особенно обращаю. Пустяки! Солдат к боли должен привыкать.
Идем мы и идем. Прислушиваемся, конечно, да и глазами каждый куст прощупываем. Мое дело, разумеется, командовать да поддерживать зрительную связь с отделением, которое следует сзади нас - дозорных. И сейчас, когда вышли мы на узкую дорогу, за которой налево от нас вытянулось большое озеро, поднял я над головой автомат - сигнал командиру отделения, чтоб к нам выдвинулся.
Степан, заметив мой сигнал, тут как тут. Выскочил из кустарника и давай дорогу рассматривать.
- Чего тут смотреть? - говорю ему и на озеро показываю. - Надо идти направо, через дамбу. Здесь втрое ближе.
- Правильно, - соглашается Таскиров.
- Нет, не правильно, - возражает вдруг Степан и приказывает нам разговаривать шепотом. - Там на засаду нарвемся. - Откуда это известно? - удивляюсь я.
А Степан на дорогу указывает.
- Глядите, след бронетранспортера.
- Так, может, он влево поехал, - не сдаюсь я.
Но Степан, вижу, стоит на своем:
- Косые зубцы по краям следа указывают направление... Так куда он поехал?
- спрашивает он.
- Вправо, - уже соглашается с Левадой Таскиров.
- Верно, - говорит Степан. - Значит, надо идти влево.
Степан возвращается к отделению, а я смотрю ему вслед и удивляюсь.
- Откуда он знает все? - спрашиваю у Таскирова.
А Таскиров отвечает без всякого уважения к старшему дозорному:
- Он не пишет, - говорит, - на занятиях писем Марусе.
- Разговорчики! - обрываю его. - Наблюдайте вперед! Пошли мы дальше. Начали огибать озеро. Здесь дозорному пришлось идти почти рядом с ядром отделения. Справа и слева камыш шелестит, а под ногами вода хлюпает. Чувствую, что пятка моя не на шутку начинает болеть. А доложить Степану неудобно - ведь старший дозорный я. И вдруг... (тут и о пятке своей позабыл) справа, на другом конце озера, как полоснет пулеметная очередь! Эхо кругом пошло, а я даже присел. В чем дело? Раздвигаю в стороны камыш и замечаю: далеко на дамбе бронетранспортер, вспышки выстрелов и суетня.
- Кто-то из наших нарвался, - спокойно говорит Левада.
И так мне неловко стало, что я предлагал идти через дамбу. - Лопухи, - говорю о тех, кто нарвался на засаду и должен возвратиться ни с чем. А сам на Степана кошусь:
"Помнит он или нет о моем предложении?"
Чувствую, Таскиров меня локтем под бок толкает. Повернулся я к нему, а он шепчет:
- Камандыр, - и кивает головой в сторону Степана.
Да-а, верно. Голова у Степана вроде работает. Надо бы и мне подтянуться. Ведь солдатская служба - дело-то серьезное, нужное. Там, в Яблонивке, небось думают, что Максим Перепелица уже офицером скоро станет, а я того... Впрочем, не такое уж великое дело отделением командовать. Подумаешь, следы бронетранспортера разгадал! Мы тоже еще себя покажем! Вот только пятка...
За озером перебежали быстро через небольшое мелколесье, и перед нами раскинулась широкая болотистая долина. В долине той колышется пожухлая прошлогодняя осока, а среди нее пробивается к солнцу молоденькая осока - тоненькая и густая, как грива коня.
Перед долиной остановились мы. Степан выполз чуть вперед и с таким важным видом рассматривает ее, что просто смех: вроде генерал вражеские укрепления.
- Чего на нее глядеть? - спрашиваю. - Перебежим быстро, и точка. Жалко - ноги запачкаем.
А Степан молчит, наблюдает. Потом поворачивается к нам и приказывает:
- Всем ползти по-пластунски!
Сдурел Степан! Совсем сдурел! Там же болото, вымажемся, как черти. Я уже рот раскрыл, чтоб сказать ему об этом, как меня опередил Илько Самусь. - Тут целый день ползти надо, - говорит он. - К сроку не поспеем.
А Степан ему в ответ:
- Кто здесь командир? Может, вы будете командовать, товарищ Самусь?.. За мной!
Не захотелось мне после этого вступать в разговор, и пополз я вслед за Степаном. Так даже лучше - пятка моя отдохнет.
Но не очень-то легко ползти по болоту. Уже через минуту почувствовал я, как на локтях и на груди вода пробралась к телу. Потом - на коленках. Да и спина от пота все больше мокнет. Рубашка так и прилипает к ней. С этим можно было б еще мириться, если б в нос не бил такой противный запах тины и плесени. Тошнит!
Приходится терпеть. Ползу я, попеременно подтягиваю под себя ноги и бросаю тело вперед, а автомат, который лежит на правой руке, то за куст чернотала цепляется, то за кочку. Попросил я у Степана разрешения забросить оружие за спину. Не разрешил: нужно быть в боевой готовности на территории "противника". Ну, думаю, черт с тобой. Вырвусь сейчас вперед и первым на ту сторону выползу. Знай наших. И только чуть-чуть взял в сторону, как из-под моего локтя плеснула тина и прямо мне в лицо! Ослеп я и от злости оглох.
- Дай дурню волю, - ругаю тихо Степана и продираю глаза. Продрал, оглядываюсь на товарищей и вдруг вижу, что такая же история с Ежиковым приключилась. Грязный он, как порося! Я даже захохотал. - Чего ты? - спрашивает у меня Самусь.
- Ежиков утонул, - отвечаю.
А Самусю не до шуток. Тоже из сил выбился и промок весь.
- Кому это нужно? - шепчет он. - Перебежали бы быстро, и все. - Вы же, дурни, не хотели, чтоб я командовал отделением, - у меня бы не ползали так.
Вдруг Левада как зашипит на нас:
- Тише!.. - и взглядом вправо указывает.
Повернул я голову вправо и обмер. Сквозь осоку увидел на краю лощины замаскированный танк. Пушка его в нашу сторону развернута, а над башней торчит танкист и в бинокль смотрит. Кажется, смотрит прямо на меня. Я так и врос в болото.
В это время в небе стрекот моторов послышался... Ну, беда! Два вертолета откуда-то вырвались. И прямо на лощину, где мы лежим, курс держат. Один потом замер в воздухе на одном месте, видать болото просматривал. Затем дальше повилял хвостом.
Вот тут мы все поняли, что шутки плохи. Я уже так старательно полз - прямо носом борозду среди кочек прокладывал. И не зря. Слева заметили еще одну засаду. Но и возле нее проползли без единого выстрела, как и требовалось. И когда из нас уже выходил последний дух, выбрались мы на опушку леса.
- Встать! - шепотом командует Степан.
А у меня сил нет.
- Не могу, - отвечаю. - Привык... На пузе легче.
Однако подняться пришлось. Поднялся... охнул и сел. На пятку не наступить.
- Снимайте сапог, - уже на "вы" обращается ко мне Степан. Разуваюсь. Глянул на свою ногу и ахнул. Растер до крови. И, как всегда, первым Ежиков подкалывает меня:
- Солдат... Портянку наматывать не умеет.
- На язык бы тебе такого болячку, - огрызаюсь и достаю индивидуальный пакет.
А Степан на часы смотрит. Видать, приближается время атаки. Роща "Фигурная" уже рядом.
Что делать? С бинтом ногу в сапог не сунешь? Придется в одном сапоге бежать.
Так мне пришлось и сделать. Намотал поверх бинта портянку, привязал ее другим бинтом и вперед. В одной руке автомат, в другой - сапог. Потом додумался за поясной ремень сапог заткнуть.
Но все же отстал я от отделения. Добежал до оврага, что у рощи "Фигурная", когда наши уже разгромили там штаб "противника" и выстроились для разбора занятий.
Стоят солдаты в строю - подтянутые, подобранные (правда, солдаты только тех отделений, которые сквозь засады прошли). Стоят в тени ветвистых елей, а я бреду по крутой тропинке - грязный, усталый, в одном сапоге. - Смотрите, и Перепелица дошел! - слышу голос старшины Саблина. В ответ смешок прокатился. Но тут же затих. Старшин лейтенант Куприянов, командир роты нашей, ко мне обращается:
- Становитесь, рядовой Перепелица, в строй! То, что дошел - молодец! А вот ногу натер - плохо.
"Да разве только это плохо? - горько думаю я про себя. - А что было б, если бы не Степан Левада, а я, Максим Перепелица, принял на себя командование отделением? Первая же засада нас завернула б назад!" И все оттого, что характер у меня перепеличий - по верхам летаю, а до сути военной службы не дохожу. Но дойду. Ей-ей, дойду, не быть мне Максимом Перепелицей!
Только подумал я это, как ко мне Саблин подходит.
- Вот сюда становитесь, - тихо говорит и ставит меня на самый левый фланг.
- И не горюйте, дело будет. Начало ведь положено?

Читать дальше>>

Rambler's Top100
Яндекс.Метрика