На главную
Биография    Фильмография    Статьи    Галерея    Памяти Маэстро    В бой идут одни "старики"    Форум

ЗВАНЫЙ ГОСТЬ. АС С ПОЗЫВНЫМ "МАЭСТРО"

Уважаемые посетители сайта! Мы предлагаем вам ознакомиться с одним из интервью Дважды Героя Советского Союза, военного летчика Виталия Ивановича Попкова. Мы преклоняемся перед его мужеством в годы Великой Отечественной войны. Однако, с точки зрения максимальной исторической достоверности, просим учесть, что на момент публикации уважаемому Виталию Ивановичу было уже более 80-ти лет, а г-жа Катаева (автор публикации), сраженная обаянием заслуженного ветерана, не смогла несколько критически обработать материал интервью. Поэтому, просим вас не относиться к изложенной версии создания фильма “В бой идут одни старики”, как к единственно возможной.
Пользуясь случаем, еще раз выражаем свое восхищение беспримерным героизмом Виталия Ивановича в годы войны и его самоотверженным трудом в мирное время.
Администрация сайта.

Однажды на авиационном шоу в Бонне дважды Герой Советского Союза, лётчик-ас Виталий Попков спросил немецкого коллегу Вилли Бартца, не воевал ли он под Харьковом и не знакомо ли ему такое место, как совхоз "Динамо"? "Что вам от меня нужно? Почему спрашиваете?!" - занервничал Бартц и неожиданно покинул трибуну. Окружающие заинтересовались странной реакцией, а Попков ответил загадочно: "Я встретил "крестника", а он родства не признал". Таких "крестников" у командира эскадрильи, в которой из 14 лётчиков 11 стали Героями Советского Союза, у Виталия Попкова было 47 - по числу сбитых лично самолётов. 13 фашистских машин было уничтожено в группе. Сегодня почётный гражданин Москвы и 12 городов России и мира - даже в Пентагоне его имя высечено на специальной плите среди имён 23 лучших лётчиков Второй мировой, - заслуженный военный лётчик СССР, доктор технических наук, генерал-полковник ВВС Виталий Иванович ПОПКОВ - гость "ЛГ".

ОТЛИТЫЙ В БРОНЗЕ

- Виталий Иванович, в связи с чем, расскажите, вам установили памятник в Екатерининском сквере, около Самотёчной площади?

- Так я единственный дважды Герой Советского Союза среди многомиллионного населения Москвы. Указ был, вот и отлит в бронзе с 12 февраля 1953 года. Бюст мой лепил скульптор Кербель, мы с ним семь раз встречались. Было время, памятник забыли, но в связи с законом Лужкова "О почётных гражданах Москвы" в 95-м обновили и территорию вокруг него благоустроили. Для меня это большая честь.

- Что вообще означает для вас этот "звук" - Москва?

- Ну как что, Москва - моя жизнь, я родился в районе Арбата, в Нижнем Кисловском переулке и рос в период мировых рекордов авиации, перелета в Америку через Северный полюс. Имена Громова, Чкалова, Водопьянова, Коккинаки, Гризодубовой, Осипенко, Расковой звучали каждый день, а были ещё полярные лётчики, о которых писали газеты. Я читал о них, и в душе моей родилось желание стать таким, как они. Родители мне помочь ничем не могли - папа работал шофёром правительственного гаража, а мама в гостинице "Метрополь". Так что я сам пошёл в авиамодельный клуб, потом в планерную школу в Гаграх, поскольку наша жизнь с братом протекала между Москвой и Кавказским побережьем, где обычно отец бывал в длительных командировках. Занимался в аэроклубе, поступил в Чугуевское военное авиационное училище.

После двух лет занятий в авиамодельном клубе я установил два республиканских рекорда. За копию тяжёлого четырёхмоторного бомбардировщика ТБ-3, который пролетел несколько сотен метров, меня наградили велосипедом. Это как "мерседес" сегодня. В нашем переулке их было всего два - у дочки диктора радио и у нас. Мальчишки хорошо освоили нашу машину, нам доставалось лишь вечерами править "восьмёрки" да подкрашивать ободранные места. Мы было попробовали зажать велосипед, но нас обозвали жадобами...

В БОЙ ИДУТ ОДНИ "СТАРИКИ"!

- Забавно, но когда Леонид Быков по моей военной биографии написал сценарий фильма "В бой идут одни "старики", моего папу он сделал профессором палеоботаники.

- А прообразом какого персонажа стали вы?

- Кузнечика и Маэстро - меня раздвоили. Кузнечика сделали лейтенантом, невзирая на моё утверждение, что я начинал сержантом. "Не мог быть лётчик сержантом!", а я в этом звании знаменитого Графа "посадил" под Сталинградом. Но я не спорил... Ну а Маэстро - между прочим, таким был мой позывной - пел и руководил джазовым оркестром, как и я в своей эскадрилье. Кроме того, Быков расспросил меня о чертах характера командира полка и моих друзей, хотел знать, о чём они говорили перед полётами, как взлетали, какими словами рассказывали о победах и неудачах. Я дал и название фильму, рассказав, как инспектирую - это было в конце 60-х - авиационные полки и дивизии от Министерства обороны.

Прихожу и говорю командиру: "Выделите мне десять лётчиков, но учтите, по оценке их работы будет дана оценка всему коллективу. Сработают на двояк, весь полк получит "два", а сработают на "отлично", и полк будет на хорошем счету. Все смогут ходить с гордо поднятой головой. Одним словом, в бой идут одни "старики". Киношники встрепенулись: "А что, так говорили?! Почему?" И я рассказал, как в 41-м году пришёл в полк к командиру дивизии генерал- полковнику Михаилу Михайловичу Громову, впоследствии ставшему командующим 3-й Воздушной армией. Сидело нас около сотни, и Громов спрашивает: "Ну, у кого есть боевые вылеты?" Все молчат. А для справки сообщу, что у Хартмана, лучшего лётчика фашистской Германии, перед началом войны было 600 часов боевых налётов. У меня был один боевой вылет - будучи инструктором Батайской школы, я летал на прикрытие моста в Ростове- на-Дону - 1 час 34 минуты, но я храбро поднял руку. "Понятно, - сказал комдив, - в бой идут одни "старики". Вот и Кузнечик в конце фильма, невзирая на протесты новичков, говорит перед полётом эту самую фразу. Киношники р-раз её - и в название фильма.

...ПИЛОТ НЕ ПЛАЧЕТ И НЕ ТЕРЯЕТ БОДРОСТЬ ДУХА НИКОГДА

- С вашим позывным "Маэстро" связаны ещё какие-нибудь истории?

- Нашу эскадрилью называли поющей, на наши музыкальные вечера приезжали танкисты, пехотинцы, если у кого-то был день рождения, комиссар обязательно организовывал наш концерт. Как командиру эскадрильи мне легко было собирать всех на репетиции. Каждый, кто оказывался в командировке в тылу, обязан был привезти новую песню из репертуара Леонида Утёсова или Эдди Рознера. Мы пели "Заветный камень" Мокроусова, "Партизанскую песню" и, конечно, "Ты одессит, Мишка" Утёсова. Только вместо "одессита моряка Мишки" у нас был "москвич пилот Витька". Мы пели: "Ты москвич, Витька... ты пилот, Витька... пилот не плачет и не теряет бодрость духа никогда". Под Москвой мои музыканты подарили мне трофейную трубу, которая, судя по всему, принадлежала видному солисту, на ней было выбито четыре медали. И я играл на этой трубе.

Леонид Утёсов был шефом нашей эскадрильи и от имени Государственного джаза РСФСР подарил два истребителя, на борту которых было написано - "Весёлые ребята". А когда мы знакомились, ему представили меня как Маэстро. В 42 - 43-х годах мы встречались довольно часто, и однажды я был на концерте Утёсова в саду "Эрмитаж". Поскольку певец не имел званий, его представляли - "маэстро Утёсов". И вот Леонид Осипович выходит и говорит: "А вот тут ещё один маэстро". Я сразу понял, о ком речь, и встал. Люди захлопали, мол, давай сюда своего маэстро. И пришлось мне петь и дирижировать настоящим оркестром. А в другой раз, услышав рассказ о том, как в эскадрилье поют "одессита Мишку", Утёсов подарил нам 32 своих пластинки с дореволюционным репертуаром. С "Муркой" и другими песнями. Вот такие у нас были дружеские отношения.

ЛЕЗГИНКА ПЕРЕД "МЕТРОПОЛЕМ"

- Какие эпизоды запомнились вам из битвы под Москвой?

- Первый вылет в феврале 42-го. Нас подняли по тревоге, я был ведомым у командира полка Зайцева. Помню немецкий самолёт, который сбросил девять тяжёлых бомб - он прошёл с Арбатской площади улицей Горького, по скверам Бульварного кольца. Первая бомба попала туда, где сейчас Дом журналиста, а в то время там был райком комсомола, - пламя, дым... остальные легли по этому скверу. Около памятника Тимирязеву, метрах в пятнадцати, стояла женская зенитная батарея - прямое попадание. Потом в газете мы увидели фотографии этих девушек - они улыбались... Памятник Тимирязеву сбросило с пьедестала, отлетели голова и рука...

Сплошной дым стелился внизу, ветром его сносило на Кисловские переулки - Большой, Средний, Нижний. И стало мне так нехорошо, подумалось: наверное, бомба попала и в мой дом. Было обидно, что прилетели мы к месту бомбёжки поздно, радио на самолётах тогда не работало, направление полёта нам давали на аэродроме... Командир полка, увидев мой убитый вид, - а он был солдат стреляный - шёл к Москве от границы, - сказал: "Ты не огорчайся, Виталий. Мы с тобой ещё пройдём на Параде Победы". Слова его оказались для меня пророческими.

- Как вы узнали, что получили "Золотую Звезду"?

- В начале августа 43-го меня с десятью лётчиками послали в Москву за новыми машинами. И вот мы прохаживаемся по площади Свердлова, нам всё интересно в мирном городе, три дня не были на фронте. И у гостиницы "Метрополь" видим зарешеченный щит с газетой "Известия". Подходим, читаем, а там Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении восьмерым из нас звания Героя Советского Союза. Мы тут же перед щитом пустились в пляс, исполнили не то цыганочку, не то лезгинку. Люди, которые читали газету, наверное, подумали, что у лётчиков на фронте какое-то расстройство вышло. И тогда я сказал: "Вот видите фамилию Попков - это я, а это - Лавейкин Иван Павлович, а это - Шардаков", и всех восьмерых перечислил.

Реакция людей была ещё удивительней - они взломали рамку щита, вытащили газету и протянули мне: "Она ваша, младший лейтенант, никому не отдавайте". А Михаил Иванович Калинин, вручая мне Звезду Героя, сказал: "Товарищ лейтенант, если хотите, чтобы я вам вторую звезду вручил, поторопитесь, я человек старый, могу не дожить". И эти слова - насчёт второй Звезды - тоже оказались пророческими.

НИ ШАГУ НАЗАД

- Вы не раз встречались с маршалом Жуковым на войне. Каким был Георгий Константинович вблизи?

- Разным. И первое впечатление о нём как о человеке осталось не из приятных. Тогда пригласили нас на военный совет в Гумрат под Сталинградом. Мы надраили сапоги, заходим, а там человек тридцать генералов со всех фронтов ждут Жукова. Только что вышел приказ N 227 "Ни шагу назад", где предлагалось применять суровые меры к трусам и паникёрам, вплоть до расстрела. Жуков приехал с Маленковым, и как они навалились на лётчиков!.. Из длинной речи мы поняли одно - фронт докатился до Сталинграда, потому что лётчики плохо дрались, поэтому их надо чуть ли не под трибунал.

Мы, конечно, сказали Жукову, что зря на нас такую бочку катят, и довели до его сведения, что во время налёта на Сталинград 23 августа 42-го года против двух тысяч немецких самолётов поднялось в воздух только семь истребителей нашего авиаполка. Остальная часть полка переформировывалась в Калининской области.

Так пострадали мы из-за случаев, когда солдаты сдавались в плен в больших количествах, не отбиваясь. А у нас уже были победы под Ельней и под Москвой. Когда немцы перешли канал Москва - Волга, генерал Конев бросил туда всю авиацию, около 1300 самолётов. И мы вместе с пехотой столкнули немцев на западный берег, и они больше не переходили канал. Дело всё было в том, что в районе Загорска формировались три общевойсковые армии, они готовились к московскому контрнаступлению, и, надо сказать, авиация стояла там насмерть, как под Сталинградом, ни один фашистский разведчик не пролетел.

Однажды пришлось мне сопровождать самолёт, в котором Жуков и Жданов летели из Москвы в Ленинград. Возвращаясь обратно, мы забрали с собой тридцать истощённых детей из ленинградского детского дома N 3. Благодаря тому, что мы сумели тогда собрать продовольствие и привезти его в Ленинград, выжили ещё сто детей. Этого пропитания им хватило до прорыва блокады. А в начале 70-х случилось даже быть содокладчиком Георгия Константиновича - по приглашению президента Академии наук Мстислава Келдыша он впервые рассказывал подробности Московской битвы.

ЧЕЛОВЕК У НИХ НЕ ТОТ...

- Как вы считаете, чем была обусловлена наша Победа?

- Качеством людей, что ли, человек у них не тот, понимаете, не было у немцев того воинского братства, верности и надёжности, как у нас. Расскажу случай - летели мы с Александром Пчёлкиным в Сочи, только что получив новые самолёты. Подходя к городу, увидели, что из порта вышло судно "Грузия" с Красным Крестом и Полумесяцем на флагштоке, а на него нацелились четыре мессера. Раненых было там около полутора тысяч. Мы с Пчёлкиным решили атаковать, хотя пушки у нас ещё не "работали". Мы решили изобразить посадочными огнями трассирующие очереди. Немцы, зная, что русские превосходства противника не признают, позорно бежали. Подумали, что, если пойдём на вторую атаку, точно срубим. И сколько было других ситуаций, когда немецкие пилоты проигрывали нам в реакции, но эти доли секунд решали всё.

- А про Бартца-то расскажите, почему он сбежал с трибуны?

- Потому что понял, кто срезал его под совхозом "Динамо". Его, Вилли Бартца, шестого аса люфтваффе, сбившего десять машин только в нашем полку и любившего покрасоваться как никто другой. Это он сбрасывал нам на лётное поле консервную банку с запиской - вызывал двух истребителей на поединок. Но как только лётчики стали взлетать, догнал и расстрелял одного. За это мы его и "приласкали" через два дня...

На допросе он вёл себя вызывающе, заявил, что стал членом Национал- социалистической партии на три года раньше, чем Гитлер, а с ним смеют обращаться как с рядовым пленным. Угрожал, что через шесть часов к Харькову подойдут немецкие танки и нас повесят на столбах. Лётчики не выдержали: "Командир, дайте ему промеж глаз, что вы с ним разговариваете?!" Дали, и Вилли Бартц сник. И сказал: "Я написал записку матери, будете в Берлине, отдайте ей".

Бартц был в советском плену вместе со своим подчинённым Хартманом. С этим лётчиком я тоже встречался и даже подарил ему альбом "Асы люфтваффе, выпущенный американцами, с надписью: "Бывшему врагу, настоящему другу".

А с асом Отто Графом, сбившим более пяти самолётов под Сталинградом, - сам он был сбит там же, - мы разговаривали в купе поезда, когда ехали в Волгоград. Мировоззрение этого человека изменилось - он стал антифашистом. Из советского плена его забрал Вильгельм Пик, и Граф сотрудничал с ним. После объединения Германии он стал сенатором бундестага, состоятельным человеком. А в том купе мы заодно проверили по гамбургскому счёту количество самолётов, сбитых немецким пилотом.

Их оказалось 47, а не 220, не 300 или 352, как пишут в книгах немцы и американцы, а отдельные российские "знатоки" войны тиражируют это в своих материалах. "Как незначительно выглядят на этом фоне наши лётчики, - сокрушался один телеведущий. - У нас Героя Советского Союза давали за 15 - 16 самолётов". Очень важно вовремя вырвать эти ростки лжи, порочащей наших солдат! За правду мы будем бороться, как боролись за Победу мои боевые друзья.

Нина КАТАЕВА

Rambler's Top100
Яндекс.Метрика